Андрей Ливадный - Мишень [авторский сборник]

Закрыть глаза… Расслабиться, отдаться мягким объятиям противоперегрузочного кресла, доверить ему слабеющие с каждой минутой мышцы, не думать ни о чем… Отгородиться шторками век от ужаса умирающего корабля. Тихо угаснуть вместе с ним…

Она вздрогнула всем телом, словно вырываясь из цепких тенет наваждения.

Плотно сжав губы, чтобы не дать волю бунтующему после криогенного сна желудку, она встала, цепляясь побелевшими пальцами за подлокотники кресла.

В этой упрямой, отчаянной попытке преодолеть подступившую депрессию было больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Эллис боролась сама с собой, потому что ее готовили именно к этому…

Медленно выпрямившись, она еще плотнее сжала побелевшие губы. Да, все это было свежо в ее памяти. Все, что она собиралась сделать, было ей по силам. Нужно только загнать вглубь этот дрожащий, гадливый внутренний голос, сладко поющий о безысходности. Вспомнить, чему ее учили, и сделать первый шаг от манящего кресла к длинной шеренге встроенных в переборку рубки шкафов.

Она оторвала сначала одну руку, затем другую. Потом пошла, стараясь не потерять равновесие.

Долгие годы предполетных тренировок вырабатывали в будущих космонавтах новые качества. Жесточайший психологический и физический отбор… Опытные инструкторы тренировали их мышцы и волю, психологи внушали мысль о том, что они уже не просто люди, а зачаток новой, галактической расы, пока каждый из них по-настоящему не поверил в это и не начал всерьез грезить звездами.

Тогда, еще в самом начале полета, казалось, что экипаж «Антея» — это действительно единый организм, слившийся со своим кораблем в одном стремлении.

Эллис доковыляла до заветных шкафов и уперлась ладонями в гладкую, холодную поверхность пластиковых створок.

Еще несколько часов назад, очнувшись от низкотемпературного сна, она по инерции ощущала себя частицей этого мощного, тренированного организма, пока сама воочию не убедилась, что все это уже давно обратилось в прах, как мумифицированное тело Алексея Романова в спиральном коридоре, как застывшие навек механизмы, а она… Она на поверку оказалась лишь слабой женщиной, вмиг утратившей все иллюзорные защитные оболочки…

Упрямое подсознание продолжало нашептывать ей с монотонной настойчивостью: «Одна… В изуродованном звездолете, без надежды, без смысла, среди руин и обратившихся в прах трупов…».

Здесь внутренний голос был абсолютно прав — самое страшное, что могло случиться с человеком в космосе, выпало именно ей…

Эллис стояла, судорожно вцепившись в открытую створку вмонтированного в переборку шкафа, где хранились аварийные комплекты гермоэкипировки, и испытывала ирреальное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего раздвоения. Как любой нормальный человек она хотела жить, но не находила для этого ни сил, ни возможностей…

И вдруг она отчетливо представила ту картину, что все время присутствовала в ее сознании, не давая окончательно забыться.

Когда-нибудь «Антей» будет найден, в этом Эллис не сомневалась ни на секунду. Сюда вновь войдут люди и увидят ее сморщенный, ссохшийся труп, скорчившийся на полу ходовой рубки…

Видение заставило ее вздрогнуть и крепче вцепиться побелевшими от напряжения пальцами в открытую створку.

Нет… Я хочу жить! Хочу…

Эллис отчаянно ухватилась за эту мысль. Ее существо протестовало — она вдруг поняла, что не может вот так, запросто отказаться от воздуха, света, тепла, способности мыслить и просто ощущать саму себя, наконец… Смерть вдруг показалась ей еще более страшной, она не могла представить, что ей придется пережить собственную агонию…

— Я не хочу умирать… — тихо, одними губами прошептала она, пугаясь шелестящего звука собственного шепота. Человеческая речь прозвучала как нечто чуждое, неправдоподобное…

Не в силах дольше выносить мысленный диалог с собственным подсознанием, Эллис, превозмогая слабость, достала из шкафа белоснежный скафандр и принялась натягивать на себя герметичную оболочку.

Действие неоксандрина уже практически закончилось, и ее движения стали вялыми. Телу, которое пролежало бог знает сколько лет в камере низкотемпературного сна, не хватало мышечной энергии. Вскоре каждую мышцу Эллис буквально ломило от усталости, но она упорно, стиснув зубы, продолжала натягивать экипировку для выхода в космос.

Иного шанса выжить она не видела.

… Спиральный коридор плавно изгибался, уходя вниз. Эллис в белоснежном скафандре, задыхаясь от перенапряжения, медленно шла под уклон, следуя изгибу стены.

— ЭКаМ, ты меня слышишь? — хрипло спросила она, чтобы не сосредотачиваться на физических усилиях. Прежде чем покинуть ходовую рубку, она ввела бортовой компьютер «Антея» в режим речевых команд.

— Да, Эллис, — ответил мягкий, одушевленный скорее ее сознанием, чем программами голос. — Я держу канал связи открытым. Жду твоих команд.

Она прошла мимо горстки праха, оставшейся от Алексея Романова, миновала уровень крионических залов и углубилась в кормовую часть «Антея».

— Где остальные тела погибших? — прерывающимся от частого и неравномерного дыхания голосом спросила Эллис.

— В холодильной камере медицинского модуля, — ответил ЭКаМ. — Бортовые механизмы, уцелевшие после катастрофы, перенесли их туда.

— А сколько человек находилось в анабиозе? — Эллис остановилась, придерживаясь рукой за стену.

— Сорок, — лаконично поведал ЭКаМ и тут же пояснил:

— В большинстве камер в результате аварии было нарушено энергоснабжение. Я не смог восстановить контроль до того, как истощились автономные источники питания камер. Процесс анабиоза вышел из-под контроля автоматики. Люди погибли.

После этого скупого и точно сформулированного ответа ей стоило неимоверного труда сделать первый шаг и возобновить свой спуск вдоль закругляющейся стены спирального коридора.

«Случайность… — горько думала Эллис. — Ведь могли уцелеть все… или любой из сорока спящих. А выжила я…»

— ЭКаМ, почему ты не разбудил меня сразу после аварии? — спросила она, чтобы не думать о погибших.

— Я ждал благоприятных условий для пробуждения, — ответил голос кибермозга.

— Объясни, — потребовала Эллис. — Что ты понимаешь под термином «благоприятные условия»? — Ей приходилось напрягаться, чтобы верно формулировать вопрос, используя понятные ЭКаМу слова и словоформы, иначе бортовой компьютер не смог бы ответить. Вот и сейчас возникла небольшая, по меркам человека, но длительная с точки зрения машины пауза, пока ЭКаМ анализировал ее вопрос.